вернуться к п. 6.1
6.2. Роль военно-политического сотрудничества с Россией в отражении
крымского натиска на адыгов в начале XVIII в.– 1770-е гг.
На исторические судьбы народов Северного Кавказа в XVIII в. еще в большей
степени, чем прежде, оказывала влияние сложная международная обстановка.
Первая половина этого столетия в истории кабардинского народа была отмечена
продолжавшейся борьбой с усиливавшейся крымско-турецкой агрессией [121].
Усиление агрессии было связано с внутренними событиями в Турецкой империи,
повлекшими за собой общую активизацию внешней политики. Оставаясь одной
из сильнейших военно-феодальных держав, она усиливает свою военно-политическую
экспансию на Кавказе и на Юге России в связи с приходом к власти представителя
наиболее агрессивных кругов турецких феодалов – султана Ахмеда III (1703–1730).
С самого начала правления он стал на путь завоеваний. «При нем была построена
крепость Еникале, т. е. «Новая крепость» на берегу Черного моря, сильно
укреплена Керчь. Эти мероприятия были проведены пользовавшимся большим
влиянием на государственные дела Османской империи Черкес-Осман-пашой (по
происхождению черкес.– К. Д.), который занимал пост капудан-паши – командующего
всеми морскими силами Османской империи [122].
Ахмед III разослал своих эмиссаров в кавказские страны: Дагестан, Ширван,
Кабарду, Черкесию и другие с целью проведения активной антирусской пропаганды.
Одной из ближайших задач султан ставил возврат Азова. Потеря Турцией в
предыдущей войне Азова и появление русского военного флота в Азовском море
заставили ее особенно усиленно добиваться захвата Северного Кавказа и подчинения
своей власти кумыков, кабардинцев и черкесов [123].
Н. А. Смирнов отмечает: «Северный Кавказ был нужен Турции как опора
для ее захватнической политики и противодействия росту русского влияния
на Кавказе. Не случайно в XVIII в. спор из-за Кабарды между Россией и Турцией
принял острый характер» [124].
Такая политика Турции побудила к всплеску агрессивной активности крымских
и ногайских мурз. Крымские ханы вновь чуть ли не ежегодно стали совершать
разорительные походы в Кабарду. Поводом для этого, как говорилось выше,
стало то, что еще в декабре 1699 г. в Бесланеях был убит крымский калга
Шахбаз-Гирей [125]. Эта должность была ему пожалована по требованию султана
Турции, вопреки желанию крымского хана Давлет-Гирея. Убийство было организовано
недовольными таким назначением старшими братьями Шахбаз-Гирея.
В 1700-м и весной 1701 г. в адыгские земли приходил с войском младший
брат убитого Шахбаз-Гирея, Каплан-Гирей, якобы для мести за убитого брата,
а на самом деле – для сбора дани, захвата невольников и для грабежей [126].
В 1702 г. по приказу турецкого султана был смещен хан Давлет-Гирей
– это привело к восстанию в Крыму и на Кубани против Порты. Восстание было
подавлено, а смещенный хан укрылся в Кабарде [127]. Султан потребовал от
нового хана Салам-Гирея направить 60 тыс. татар на кабардинцев [128]. Летом
1703 г. этот поход состоялся; во главе крымских войск стоял калга Газы-Гирей
[129].
Используя народные предания кабардинцев, Ш. Б. Ногмов в своей «Истории
адыхейского народа» писал: «Хан принуждал их принять магометанскую веру,
умертвил древних шогенов *, палки их разбросал, а книги истребил огнем...
Войско свое хан расположил по квартирам, в каждый дом по четыре человека,
велел кормить и поить их и лошадей, в каждом ауле поставил по одному мулле
для обучения народа исламу и взял несколько княжеских детей к себе в аманаты» [130].
Стремясь принудить кабардинцев к покорности, татары насильно забирали у
них как дань юношей и девушек.
Вступив на престол в 1704 г., Газы-Гирей сразу же отправил в Кабарду
калгу Менгли-Гирея с отрядом сейменов – ханской гвардии. Его задачей был
сбор ясыря и попытка перевода кабардинских поселений за Кубань [131]. Однако
калга потерпел поражение.
Кабардинский народ оказывал активное сопротивление крымцам. Непосильные
поборы вызвали всеобщее восстание кабардинцев. Поводом к нему послужило,
по словам Ш. Б. Ногмова, пренебрежительное отношение крымского паши к князю
Кургоко Хатохшокову (Атажукину) [132].
По требованию султана Ахмеда III крымский хан Каплан-Гирей (1708) вторгся
в пределы Кабарды. В том походе хана поддерживал правитель Каффы. Об этом
крупном нашествии крымцев писали многие авторы: Энгельберт Кемпфер, Анри
де ла Мотре, Мехмед Фундуклулу, Дмитрий Кантемир, Ксаверио Главани, Иоган
Густав Гербер, Симеон Броневский, Шора Ногмов и другие. Особое место среди
этих и более поздних авторов занимает Ш. Б. Ногмов, «который выявил и опубликовал,
правда, в своем пересказе, основные фольклорные памятники о борьбе кабардинцев
с крымско-турецкой агрессией» [133].
В ходе нашествия Каплан-Гирея, произошла Канжальская битва – самое
значительное событие за почти трехсотлетнюю борьбу кабардинского народа
с крымско-турецкими захватчиками. Она имела большое политическое значение
как для кабардинцев, в первую очередь, так и других народов Северного Кавказа.
В исторической литературе приводятся различные цифры о количестве крымского
войска. В. Н. Сокуров, посвятивший Канжальской битве специальную статью,
говорит, что оно состояло из «20–30 тыс. человек, куда входили как крымские,
так турецкие и ногайские отряды» [134]. Эти данные приводятся В. Н. Сокуровым
на основании сведений, содержащихся у И. Хаммера (1831) в «Истории Османского
государства» и в письме кабардинского князя Татархана Бекмурзина [135].
Татархан Бекмурзин – старший сын Бекмурзы Джамбулатова и брат Александра
Бековича-Черкасского – сподвижника Петра I. Следует отметить, что Бекмурза
Джамбулатов в конце XVII в. ушел в Крым (где в это время с ним, видимо,
находился его старший сын) и приводил в Кабарду крымские войска. «Когда
кабардинские владельцы жили в Пяти Горах, и тогда ушел от них Эльмурзы
Бековича (который ныне обретается при крепости Святого Креста) отец Бек-Мурза
в Крым, оттуда приходил он, Бек-Мурза с крымским Шахбаз-Гирей ханом для
взятия их, пятигорских владельцев» [136].
Следует отметить, что утверждение В. Н. Сокурова о том, что Бекмурза
стал князем-валием после Кургоко Хатохшокова – ошибочно. Очередным князем-валием
в то время был провозглашен двоюродный брат Кургоко – Ислам Мисостов, а
после его смерти в 1732 г.– Татархан Бекмурзин [137].
Говоря о численности крымского войска, В. Н. Сокуров не берет
во внимание то, что это был самый крупный поход крымских ханов, и то, что
ряд авторов, современников Канжальской битвы и более позднего периода,
приводят другие цифры. Например, А. де ла Мотре, который называл цифру
в 100 тысяч человек; Дмитрий Кантемир, хорошо сведущий в турецких и крымских
делах, говорил о 95 тысяче человек, а в сообщениях господаря Молдавии Михайло
Раковица, а также кабардинских князей в 1769 г. шла речь о 40 тысячах крымцев. В «Истории Кабардино-Балкарской
АССР» и «Истории народов Северного Кавказа» указывается, что одних только
убитых в этой битве было более 30 тысяч человек. Если же иметь в виду,
что в 1703 г. в походе на Кабарду, который возглавлял калга Газы-Гирей,
принимало участие 40 тысяч человек, в чем у нас нет основания сомневаться,
так как эту цифру приводит участник похода Ферран, то поход самого хана,
имевшего более широкие задачи, не мог осуществляться с меньшим количеством
войск. Точную цифру, мы считаем, нет возможности назвать, но, на наш взгляд,
все же с учетом всех данных и того, что в ходе этого нашествия произошло
несколько кровопролитных боев и что в Крым вернулось немногим более 5 тысяч
человек, а погибло, как мы уже отметили, более 30 тысяч человек, то войско
крымского хана никак не могло быть менее 40 тысяч человек [138].
Поход крымцев начался весной 1708 г. Нашествие это не оказалось для
кабардинцев неожиданным. Они были предупреждены заранее, когда крымские
войска были еще на Кубани, и поэтому отправили в горы жен, детей и стариков,
имущество, скот. Кабардинцы, ожидая неприятеля, стали готовиться к обороне.
Татары же, «пройдя границу, остановились у подножья высокой горы, раскинув
в продолговатой равнине нечто вроде лагеря, наиболее опасные подступы которого
были защищены шестью орудиями» [139].
Кабарда тогда не располагала артиллерией, да и собрать все войско вряд
ли удалось, учитывая, что часть феодалов придерживалась прокрымской ориентации
и феодальные распри были постоянными и неутихающими. Открытое сражение
было опасно для кабардинцев. «В это время черкесы (кабардинцы), делая вид,
что испугались этой огромной армии, разгласили повсюду, что хотят мира,
и убедили в этом даже пленных татар и ногайцев, которых отправили с письмом
к хану» [140]. То есть кабардинцы предприняли попытку с помощью переговоров
избежать сражения. Однако когда «глава кабардинский Курчук-бей (Кургоко
Атажукин.– К. Д.) прислал к хану послов с предложением увеличения дани
ясырем и драгоценными вещами, только с условием не трогать их, но мирные
предложения были отвергнуты» [141]. Каплан-Гирей требовал от кабардинцев повышенной
дани, заявив: «Меньше трех тысяч пленных я не беру», и дал срок привода
пленных.
Кабардинцы решили дать сражение, ибо другого выхода у них не было.
Была применена хитрость, о которой сообщает Ш. Б. Ногмов [142]. В молниеносной
ночной атаке кабардинцы разгромили войска крымского хана, в панике оставшиеся
татары отступили. Отступавших крымцев кабардинцы настигли у реки Гунделен
и довершили доселе невиданный разгром. Об этом упоминает в своей «Истории»
и Ш. Б. Ногмов [143]. Из многотысячной армии Каплан-Гирея в Крым вернулось,
как отмечалось, только несколько тысяч человек, а из отряда каффинского
паши «возвратилось в Крым всего человек тридцать» [144].
Разгром кабардинцами огромной, хорошо подготовленной и оснащенной артиллерии
крымской армии был столь сокрушительным, что вызвал большой резонанс как
в Османской империи, так и в Европе и России. Господарь Молдавии Михайло
Раковица сообщал российскому канцлеру Г. И. Головкину: «Хан какой срам,
урон и напасть воспринял от черкезов, есть дело сие достойное слышанию,
если напред сего от кого, иного о сем вы не слыхали истенно, что уж пострадал
то, чего или никогда или от веку не видел Крым, так что из старшины крымской
и из шеринбеев очень немного спаслося, також и из яман сайдаков первый
мурза и з другими убиты. Насилу хан жив ушел, а татары его, и что ни было
с ним привезено, все досталось в руки черкезам. Сим крымцам погибель и
напасть случилась оттого, что неприятели на них в ночи внезапу и неначаянно
ударили, и для того с ханства скинули сего хана турки» [145].
В Крыму на ханский престол вместо Каплан-Гирея был поставлен Давлет-Гирей.
Крымские же мурзы, оправдывая свое поражение в Кабарде, уверяли в Константинополе,
будто в той битве на стороне кабардинцев были калмыки и астраханские казаки,
т.е. победа одержана с помощью России [146]. Новый крымский хан Давлет-Гирей,
не считаясь с предупреждениями России, подстрекаемый Портой, совершает
беспрерывные набеги на Северный Кавказ, что приносило его народам разорения
и неисчислимые бедствия [147].
Поражение крымского войска в Кабарде в 1708 г. было выгодно России.
Воевавший с ней шведский король Карл XII не мог уже в этих условиях привлечь
к себе на помощь крымское войско, что было важно в условиях многолетней
Северной войны.
Горские народы, и в первую очередь, адыги, не могли одни противостоять
агрессии османских султанов и крымских ханов. В силу этого многие адыгские
феодалы «стремились под его, царского величества, высокодержавную монаршескую
руку поддаться, и тем себя и подданных своих из-под ига султана турецкого
и от налог и разорения хана крымского освободить» [148].
В марте 1711 г. царь Петр I обращается с грамотой к кабардинскому народу
и владельцам, где писал: «Только желаем, дабы вы показали к нам ныне свою
дружбу и верность против салтана турецкого и хана крымского, которые против
нас войну начали, наруша мир неправедно против данных многих обещаний» [149].
На Кубань отправляется 9-тысячный военный корпус под командованием генерала
П. М. Апраксина, а на Терек в Кабарду со специальной миссией – особый уполномоченный
царя офицер гвардии Александр Бекович-Черкасский [150].
Александру Черкасскому удалось убедить часть кабардинских князей принять
участие в русско-турецкой войне. Был организован поход кабардинской конницы
на Кубань, где они разгромили крымцев, «что-де августа 30 числа у горских
черкес с кубанцами, которыми командовал Нурадин салтан, был бой, на котором
оных кубанцев черкесы побили 359, да в полон взяли 40 человек,
а других потопили в реке Кубану» [151].
В 1712 г. крымский хан предпринимает несколько попыток склонить дагестанских
владельцев к совместному нападению на Кабарду, ставя перед собой цель «привести»
кабардинцев в подданство Крыма. Об этом сообщил А. Б. Черкасский. Затея
крымского хана провалилась [152].
Несмотря на занятость в Северной войне, Петр I не забывает о Северном
Кавказе, о чем говорит направление сюда Александра Бековича, а затем и
отправление кабардинским князьям грамоты с благодарностью за храбрые действия
на Кубани [153]. Со своей стороны через посла Али-Мурзу Алеева кабардинцы
заверили азовского губернатора Ф. М. Апраксина, что кабардинцы и черкесы
в любой момент готовы будут предоставить России до 15 тыс. войска, «конницы,
оружейных», а с «работными людьми» тысяч тридцать или больше, «и те-де
работные люди к войне заобычны ж и всегда будут в готовности» [154].
В 1717 г. кабардинский князь Атажука Мисостов вместе с другими владетельными
князьями обращается с письмом к Петру I с просьбой выдавать «жалование»
за службу, защищать от врагов и возвращать беглых крестьян [155]. Царь ответил
на это письмо специальной грамотой, где сообщал о направлении им «жалованья»,
«о помощи войсками при нападении на них врагов» [156]. И в 1719 г. Петр I
отвечает на очередное обращение князей Кабарды с просьбой о защите. В грамоте,
отправленной с кабардинским послом Салтан-Али Абашевым, он писал, что «в
нужном случае вам от нашествия непрятельского крымского и кубанских и татарских
орд вспоможение чинить и до разорения не допустить» [157].
Непрекращавшиеся набеги крымских и кубанских татар, активизация Турции,
получившей назад Азов после Прутского договора, способствовали еще большему
сближению России с кабардинскими князьями. Об этом говорят и приведенные
выше документы.
Между тем угроза крымско-турецкой агрессии на Кабарду нарастала. В
начале 1720 г. крымский хан Саадат-Гирей отправил в Большую Кабарду своих
посланцев с требованием прекратить всякие сношения с Россией и присягнуть
Турции и Крыму. Получив отказ, он вторгся в Кабарду [158].
Огромная 40-тысячная крымская армия во главе с самим ханом Саадат-Гиреем
разорила и уничтожила много кабардинских селений. Хан потребовал выдачи
четырех тысяч «ясырей» и возмещение убытков, понесенных татарами во время
неудачного похода Каплан-Гирея в 1708 г. Хан провозгласил старшим из кабардинских
князей Ислама Мисостова *, лидера протурецки настроенной части кабардинской
знати [159].
Сторонники русской ориентации, несмотря на угрозы и бесчинства, творимые
татарами, отвергли все домогательства и укрылись в труднодоступном горном
районе Кашкатау. А тем временем «пожгли у них ханские войска деревни и
около оных хлеб на поле несжатый и сено в стогах» [160]. Не подчинившись хану,
кабардинцы, находясь в крайне тяжелом положении, вновь обратились за помощью
и поддержкой к России. В Петербург был послан посол от кабардинского князя
Асланбека Кайтукина, возглавлявшего борьбу с крымским ханом и его сторонниками.
Послу Саадат-Гирею Салтаналееву поручалось сообщить, что если Россией не
будет оказана срочная помощь кабардинцам, то им придется «поддаться» крымскому
хану, так как они своими силами далее сопротивляться не могут. Князья просили
также построить на Тереке крепость (в районе урочища Бештамак) [161].
Русское правительство отреагировало на эту и другие просьбы кабардинских
князей об оказании помощи (письмо князя Батоко Бекмурзина Черкасского)
[162]. Астраханский губернатор А. П. Волынский в 1721 г. двинулся с небольшим
отрядом на Терек. Его появление здесь подняло престиж кабардинских князей,
придерживавшихся русской ориентации [163].
Следует отметить, что все же в тот раз кабардинцы сами сумели изгнать
крымских татар со своей земли.
Хан конечно же не мог успокоиться, пока не отомстит Кабарде за предыдущие
неудачи крымцев. Вот что пишет Ксаверио Главани об очередном походе крымских
татар в Кабарду: «В 1723 г. крымский хан Каплан-Гирей хотел обязать провинцию
Кабарду (автор ошибочно считает Кабарду провинцией Крыма.– К. Д.), самую
значительную из всех, давать ему большее число рабов, чем было установлено
(после 1708 г. Кабарда вообще перестала платить что-либо крымским ханам.–
К. Д.). Народ взялся за оружие, произошло кровопролитное сражение, татары
были разбиты наголову, сам хан едва успел спастись и потерял даже свои
сапоги: в битве легло более 5000 татар, в том числе многие мурзы и дворяне» [164].
Турция и крымский хан продолжали сеять рознь в Кабарде. Это проявилось
и в том, что в 20-х гг. XVIII в. среди кабардинских князей возникли феодальные
междоусобицы, имевшие роковые последствия. Асланбек Кайтукин в междоусобной
борьбе с владельцами родов Атажукина и Мисостова обратился за помощью к
кубанскому султану Бахты-Гирею, присягнув ему и отдав в жены свою дочь
[165]. Тот, опираясь на силу крымского хана, разорил Большую Кабарду и стал
принуждать кабардинских князей покориться его власти, требовал их переселения
на Кубань [166].
В 1729 г. в Кабарде вновь появился из-за Кубани султан Бахты-Гирей.
С. Броневский описал картину сражения кабардинцев с крымцами, которые не
могли смириться с тремя поражениями подряд. Приведем фрагмент из его описания:
«В 1729 г. с намерениями взять рабов приходил кубанский сераскир Бахты-Гирей,
который был убит в бою с кабардинцами и много людей потерял. С этого времени
избавились черкесы (вернее, кабардинцы.– К. Д.) от постоянной дани, которую
обязаны были ежегодно платить крымскому хану мальчиками и девицами моложе
20 лет» [167].
Однако на этом далеко не завершается борьба адыгского народа против
Порты и ее вассала – крымского хана. В 1730 г. по требованию султана Ахмеда
III был смещен крымский хан Саадат-Гирей. На его место был поставлен Каплан-Гирей.
Боясь кровавых репрессий, сын свергнутого хана, царевич Салих-Гирей бежал
в Кабарду к своему тестю Исламу Мисостову [168].
На следующий год 7-тысячный отряд крымцев подошел к границам Кабарды,
это был авангард крымского войска, а основные силы до «двухсот тысяч с
ханским сыном» во главе шли следом [169]. Крымцы предъявили ультиматум: выдать
беглого Салих-Гирея, как и тех, кто ранее убил Дели-Салтана и Шабат-Гирея
во время их набега на Кабарду, а за «кровь» двух убитых салтанов дать выкуп
из расчета по одному ясырю от каждого двора Большой Кабарды [170].
Не испугавшись врага, кабардинцы организовали оборону, а заодно обратились
к русскому правительству за помощью. Правительство Анны Иоанновны, учитывая
стратегическое значение Кабарды, решило взять кабардинцев под защиту России.
Эта позиция оказала огромное влияние на Турцию, и крымские войска были
отозваны из Кабарды.
Видимо, не последнюю роль в их уходе сыграло и то, что из крепости
Святого Креста выступили главные силы русского корпуса, «о чем уведав,
крымцы и кубанцы, убоясь оных, тотчас от Кабарды назад пошли» [171].
к окончанию п. 6.2